Происхождение европейской модели правового регулирования трансграничной несостоятельности в XX веке

May 22, 2022

Общепринятое деление национальных законодательств о несостоятельности на «продолжниковские» и «прокредиторские» модели, несмотря на свою относительность, небезосновательно. В этой связи возникает вопрос о реальности и допустимости гармонизации и унификации правового регулирования трансграничных банкротств в условиях неоднородности национальных правовых систем.

Член международной организации INSOL Europe, профессор Сассекского университета П. Дж. Омар утверждает: «Индикаторами гармонизации и унификации национальных законодательств европейских государств в сфере несостоятельности выступают факт увеличения числа транснациональных компаний и конвергенция европейских экономик в единый цикл»[1]. Отчасти мы согласны с Омаром, однако стоит отметить, что подобная гармонизация может достигаться лишь путем создания общего наднационального статута, регулирующего процессуальные аспекты трансграничных банкротств с помощью коллизионных привязок.

Подобная модель правового регулирования трансграничной несостоятельности реализована в Европейском союзе. Эта модель наднационального характера функционирует исключительно в рамках государств – участников Евросоюза, базируется на концепции модифицированного универсализма[2]и предполагает наличие как основного производства по делу о несостоятельности, имеющего универсальный эффект, так и вторичных производств, подчиненных основному производству, но ограничивающих его распространение в отношении локальных активов должника. Особую роль в реализации европейской модели выполняют критерии международной подсудности: «центр основных интересов должника» и «истеблишмент».

Анализ происхождения европейской модели правового регулирования трансграничной несостоятельности с начала XX века до принятия Регламента ЕС№ 1346/2000 о производстве по делам о несостоятельности

В первую очередь следует упомянуть труды судьи Г. Джейбиса, оказавшие влияние на развитие европейской модели правового регулирования трансграничных банкротств[3]. Джейбис отмечал крайне запутанный и бессистемный характер законодательства и практики, касающихся вопросов трансграничной несостоятельности в Европе XIX века. Основной проблемой, по его мнению, являлось нарушение принципа равенства кредиторов и отсутствие предсказуемости в условиях торговли с иностранным контрагентом. Джейбис доказывал необходимость создания международной конвенции, регулирующей этот вопрос.

Подобные тенденции к унификации и гармонизации регулирования трансграничных банкротств в рамках европейских государств в первой половине XX века нашли свое выражение в подписании Скандинавской конвенции по вопросам банкротства в 1933 году[4].Документ действует до сих пор и на данный момент регулирует правоотношения между Данией, Исландией и Норвегией. Скандинавская конвенция целиком и полностью базируется на концепции универсализма, о чем свидетельствует режим автоматического признания судебных решений, полномочий конкурсного управляющего и факт администрирования единого производства. Учитывая практически вековую историю применения документа, опыт скандинавских стран стоит признать успешным – вероятно, это напрямую зависит от экономической, правовой и геополитической интеграции государств региона.

В середине ХХ века исключение признания и приведения в исполнение судебных актов по делам о банкротстве из сферы регулирования Брюссельской конвенции по вопросам подсудности и принудительного исполнения судебных решений по гражданским и торговым спорам 1968 года[5]лишь подтвердило необходимость создания документа, регулирующего вопросы банкротства в рамках европейской интеграции.

Составление проекта единой конвенции началось в рамках рабочих групп по вопросам трансграничной несостоятельности в 1970 годах. Первый вариант проекта подвергся небезосновательной критике со стороны научного сообщества. Так, профессор Университетского колледжа Лондона, королевский адвокат (Q. C.) Я. Флетчер отмечал несоответствие документа принципам единства, универсальности и предсказуемости[6]. К сожалению, стремительное развитие и реформирование национальных законодательств о несостоятельности многих европейских государств в 1980–1990 годах не позволило рабочей группе довести дело до конца.

Следующей попыткой унифицировать правовое регулирование трансграничных банкротств стало создание Европейской конвенции о международных аспектах банкротства 1990 года (Стамбульская конвенция)[7].Хотя этот документ отличался от прежних проектов доступностью и логичностью изложения правового материала, европейские государства отказались от ратификации данной конвенции из-за параллельного реформирования национальных законодательств о несостоятельности во время разработки проекта и отсутствия консолидированной позиции относительно определения критериев международной подсудности. Кроме того, авторы Стамбульской конвенции приняли весьма противоречивое решение о применении права юрисдикции, в которой открыто основное производство, к вторичному производству по делу о банкротстве.

Слишком медленный процесс ратификации Стамбульской конвенции побудил европейских законодателей предпринять очередную попытку разработать унифицированный акт, результатом которой стало создание Европейской конвенции 1995 года[8]. Среди новелл документа стоит выделить следующие:

исключение из сферы регулирования конвенции процедур банкротства страховых, кредитных и иных финансовых организаций;
наделение Европейского суда полномочиями по толкованию положений конвенции по запросу национальных судов (аналогично другим сферам правового регулирования ЕС);
перечисление всех видов процедур о несостоятельности государств – потенциальных участников конвенции (приложение А);
формирование понятийного аппарата с помощью перечисления основополагающих определений, применяемых в документе.

Фактически Европейская конвенция соединила универсализм и территориализм, допуская ограничение основного производства вторичными производствами в отношении несостоятельного должника. Схожей позиции придерживался и профессор Мадридского автономного университета М. Виргос, утверждавший, что предыдущие проекты конвенций потерпели неудачу, поскольку слишком жестко придерживались концепции универсализма в ущерб поиску наиболее прагматичного и компромиссного решения проблемы[9]. Можно сказать, что именно на основе Европейской конвенции сформировалась современная модель правового регулирования трансграничной несостоятельности, поскольку принятый позднее Регламент ЕС № 1346/2000 в большей части базировался на ее положениях[10].

В этой связи стоит обратить особое внимание на доклад Виргоса – Шмидта, представляющий собой масштабный комментарий конвенции, обосновывающий необходимость ее ратификации[11]. Авторы доклада сформулировали принципы единства (наличие единого производства на всей территории Евросоюза) и универсальности (производство охватывает все активы должника, вне зависимости от их расположения в рамках Евросоюза). Подобная модель подразумевает автоматическое распространение последствий в отношении должника, установленных национальным законодательством государства, в котором открыто основное производство. При этом ограничение основного производства по делу о несостоятельности допускается возбуждением одного или нескольких вторичных производств.

Основополагающей идеей как у разработчиков конвенции, так и у ее комментаторов является обязательное подчинение вторичных производств основному. При возбуждении вторичного производства активы должника, находящиеся в данной юрисдикции, подлежат распределению исключительно в его рамках. Подобные вторичные производства могут быть открыты как до возбуждения основного производства, так и после. Авторы комментария отмечают, что в первом случае производство по делу о несостоятельности будет именоваться «независимым», а во втором – «вторичным территориальным».

Резюмируя, следует отметить, что до XX века попытки европейских законодателей урегулировать правовые проблемы международных банкротств носили преимущественно бессистемный характер. Вектор развития задавали двусторонние и многосторонние международные договоры или соглашения о применении принципа взаимности.

Конец XIX века ознаменовался попытками правительств европейских стран разработать проект единой конвенции, регулирующей правовые аспекты трансграничных банкротств, эта тенденция получила свое развитие в XX столетии.

Ретроспективный анализ наглядно демонстрирует трудности обоих путей – регулирования сферы банкротства как посредством подписания конвенций (труднодостижимость экономической, политической и правовой интеграции), так и с помощью международных договоров (отсутствие системного характера). В обоих случаях для формирования эффективного режима регулирования трансграничных банкротств требуется значительное время.

Никита Горяев,
юрист коллегии адвокатов «РКТ»

[1]Omar P. J. Genesis of the European initiative in insolvency law. International Insolvency Review, 12 (3). 2003. P. 148.

[2]Магистральная идея модифицированного универсализма заключается в инициировании основного производства, распространяющего экстерриториальный эффект в отношении всех активов должника, с помощью режима автоматического признания судебных решений, ограниченного вторичными производствами в целях защиты локальных кредиторов должника.

[3]Graham D. Discovering Jabez Henry; Cross-Border Insolvency in the 19th Century. 10 IIR 153. 2001. P. 153.

[4]Nordic Bankruptcy Convention. Treaty of Nov. 7, I933, I55 Lеague of nations treaty series 116, 133, 6 Hudson, International Legislation.

[5]Convention on the Mutual Recognition and Enforcement of Judgments of 27 September 1968.

[6]Fletcher I. The European Union Convention on Insolvency Proceedings: Choice-of-Law Provisions 33 TILJ 119 1998. P. 123–124.

[7]Европейскаяконвенцияонекоторыхмеждународныхаспектахбанкротства. Стамбул, 1990.

[8]European Union Convention on Insolvency Proceedings, Nov. 23, 1996, 35 I.L.M.

[9]Virgos M. The 1995 European Community Convention on Insolvency Proceedings: An Insider’s View in Forum International No. 25, The Hague, March 1998 at 7.

[10]Учитывая усиление роли Европейского суда, в тексте Европейской конвенции обязательным условием вступления документа в силу являлось его подписание всеми членами Евросоюза. Обозначенное условие не было выполнено в связи с принципиальной позицией Великобритании, отказавшейся от участия в конвенции по политическим причинам.

[11]Virgos M. and Schmit E., Report on the Convention on Insolvency Proceedings, Brussels, 3 May 1996.