Медиация: пациент скорее жив, чем мертв? Обзор дискуссии по медиации в рамках VI Ежегодной конференции РАА

Состояние медиации в России стало одной из горячих тем VI Ежегодной конференция Арбитражной Ассоциации, состоявшейся в конце апреля. Четвертая сессия конференции проходила в формате коротких обсуждений с мест («бла-бла-блайки») и завершилась жаркой полемикой, которую модерировала автор настоящей статьи. 

Тема дискуссии звучала провокационно: «Медиация: пациент скорее жив, чем мертв?». Блиц-опрос аудитории показал, что не все присутствующие верят, что «пациент жив» и что медиация как способ разрешения споров в России работает. Участники конференции получили возможность пообщаться с практикующими юристами-медиаторами и поделиться своими сомнениями. 

В России на сегодняшний день нет сведений о количестве конфликтов, разрешенных при помощи медиации. Зато такая статистика ведется в Белоруссии. Ею поделился юрист из Минска Максим Жуков, член рабочей группы Арбитражной Ассоциации по медиации: «Согласно статистике экономических судов, в рамках медиации и примирения разрешается в среднем около 15–20% дел. В данный момент в Беларуси планируется реформа законодательства о медиации. Возможно введение обязательной медиации по семейным спорам, однако пока эта инициатива не нашла достаточной поддержки, в том числе среди медиаторов. В целом адвокаты у нас не очень хорошо относятся к медиации, поскольку считают медиаторов конкурентами (адвокатам проще рассматривать спор в суде – это их территория). Но есть и исключения, особенно в сложных делах, где нет безусловно правых и виноватых. Обычно клиенты удивляются, что спор можно решить быстро и вторая сторона способна договариваться (все-таки дефицит общения в отсутствие медиатора этому препятствуют). Удивляются и тому, что медиатор не консультирует стороны и не принимает решение за них (сказывается привычное представление о действиях адвоката и судьи)».

Ирина Путалова, профессиональный медиатор и преподаватель АНО «Центр медиации и права», убеждена, что «пациент жив». Ирина поделилась примерами успешных кейсов медиации коммерческих споров, а также малоизвестным для участников конференции опытом медиации в социальной сфере: «Мировая практика показывает, что медиация особенно эффективна в трудовых и семейных конфликтах, особенно если затронуты интересы несовершеннолетних детей. Практически все трансграничные споры о похищении детей в рамках Гаагской конвенции рассматриваются с привлечением медиаторов. Все больше межэтнических конфликтов регулируются при помощи этномедиации. В России создаются и действуют службы школьной медиации в рамках Концепции развития до 2020 года сети служб медиации. Вопросами развития этой сферы у нас занимается Федеральный институт медиации, в МГППУ на факультете юридической психологии создана кафедра «Медиация в социальной сфере», работает Национальная организация медиаторов, АНО «Научно-методический центр медиации и права», а также множество других организаций».

Интерпретируя слова Путаловой, можно сказать, что пациент «подает признаки жизни», – но как пациенту быстрее пойти на поправку? В настоящее время в России продолжается обсуждение поправок в законодательство о медиации. Сергей Морозов, юрист Beiten Burkhardt и член рабочей группы Арбитражной Ассоциации по медиации, отметил наиболее важные из назревших изменений: «Во-первых, необходимо закрепление в АПК, ГПК и Федеральном законе «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» обязательной силы медиативной оговорки. Согласно актуальной редакции закона о медиации, медиативная оговорка обязательна для суда или третейского суда «за исключением случая, если одной из сторон необходимо, по ее мнению, защитить свои права». Другим нововведением является закрепление в процессуальном законодательстве механизма оставления иска без рассмотрения по аналогии с арбитражным соглашением. По заявлению стороны суд будет обязан оставить иск без рассмотрения, за исключением случаев, когда медиативное соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Возможным после принятия соответствующего федерального закона станет также выполнение одним лицом функций арбитра и медиатора по процедуре arb-med-arb (в этом случае медиация может быть применена в любой момент рассмотрения дела третейским судом). Одной из самых дискуссионных остается новелла в процессуальном законодательстве об исполнительной силе нотариально заверенного медиативного соглашения, поскольку она может привести к различным злоупотреблениям – схожим с теми, которые имели место до реформы арбитража в России. Медиация может быть использована недобросовестными участниками оборота для формирования искусственной задолженности и ее последующей легализации (к примеру, путем включения в реестр требований кредиторов при банкротстве)». 

По мнению Натальи Гайдаенко-Шер, члена Коллегии посредников в примирительных процедурах при ТПП РФ, профессионального медиатора и арбитра МКАС, «пациент пойдет на поправку», если юристы будут поближе познакомятся с медиацией и получат необходимые навыки: «Сложно отрицать, что при подготовке студентов юридических специальностей основное время уделяется состязательным процедурам разрешения споров, а переговорные технологии не изучаются. В результате подавляющее большинство юристов не имеет личного опыта участия в медиации, чувствует себя в ней неуверенно, не зная, чего ожидать и как грамотно сопроводить клиента в переговорах. Практика показывает, что решающую роль в выборе способа разрешения спора играет его привычность для юриста и правовая сила результата для клиента. Юристы зачастую с недоверием относятся к медиации». Наталья также рассказала, что в ВАВТ медиация входит в обязательный курс обучения для студентов-юристов. 

Между участниками конференции возникла дискуссия о том, стоит ли формализовать процедуру медиации и профессию медиатора, пытаться их «зарегулировать». С интересным комментарием выступил Роман Зыков, генеральный секретарь Арбитражной Ассоциации. По его мнению, если медиация в России станет популярной, у государства непременно возникнет соблазн взять ее под больший контроль, как это произошло с арбитражем. 

Действительно, на законодательном уровне медиация становится все больше похожа на арбитраж, а арбитраж – на суд. Мы видим тенденцию к юридизации альтернативных способов разрешения споров. В чем же тогда их альтернативность? Этот вопрос остается открытым. Для юридического сообщества также не совсем понятно, что стороны получают в результате медиации. Разумеется, на документальном уровне они получают медиативное соглашение. Однако подписанное медиативное соглашение не показатель эффективности процедуры – сближение позиций сторон и разрешение конфликта может быть важнее. 

Дмитрий Самигуллин, управляющий партнер Адвокатского бюро RBL и член рабочей группы Арбитражной Ассоциации по медиации, так прокомментировал принцип исчерпания конфликта: «Почему мы развиваем практику медиации? Почему мы должны предлагать клиентам этот вариант? Дело в том, что удовлетворенность клиента в результате медиации может быть во много раз выше, чем после суда или арбитража. Если стороны по-настоящему примирились после процедуры, то конфликт исчерпан и его продолжение маловероятно. Вынесение решения судом не говорит о разрешении конфликта. Суд лишь определяет, чьи требования буду принудительно удовлетворены в рамках конкретных обстоятельств дела и соответствующих доказательств. Но конфликт зачастую остается».

Подводя итоги дискуссии по медиации в рамках VI Ежегодной конференции РАА, можно сказать, что юридическое сообщество еще недостаточно знакомо с медиацией как способом разрешения споров. Полемика также показала, что адвокаты начинают видеть в медиаторах потенциальных конкурентов. Есть множество открытых вопросов по процедуре, ее эффективности для сторон и профессиональной роли медиатора.

Для разрешения этих проблем создана новая рабочая группа Арбитражной Ассоциации по медиации. Приглашаем коллег присоединиться к ней! 

Ирина Суспицына, юрист, профессиональный медиатор, слушатель магистерской программы ВШЭ по психоанализу и бизнес-консультированию, модератор дискуссии