Дуэли и арбитраж: параллели

«Много ли мы видели поединков за правое дело? А то всё за актрис, за карты, за коней или за порцию мороженого»

Александр Бестужев-Марлинский,

повесть «Испытание»

Интерес к истории, в частности истории литературы, познакомил меня с интереснейшей книгой Александра Кобринского «Дуэльные истории серебряного века (Поединки поэтов как факт литературной жизни)» из серии «Жизнь замечательных людей».

В книге приведен анализ историко-литературных фактов, относящихся к дуэльным историям начала XX века, в научный оборот введены любопытные архивные материалы - дневники, письма, различные свидетельства, восстанавливающие истоки и ход событий. Есть в ней и ссылки на подлинные протоколы, связанные с делами о дуэлях Н. Гумилева и М. Волошина, неудавшегося поединка М. Кузмина со С. Шварсалоном, изложены истории несостоявшихся дуэлей между А. Блоком и А. Белым, О. Мандельштамом и А. Толстым, Б. Пастернаком и Ю. Анисимовым, В. Брюсовым и А. Белым. Перед читателем разворачивается масштабная панорама поединков: реальных, незавершенных, разрешенные при участии секундантов или самих дуэлянтов, переходящие в третейский (а в советское время – и в товарищеский) суд.

Ритуал дуэли берет свое начало в Италии, где с XIV века местные дворяне начали искать в конфликтах повод для смертельного поединка. Так появился «бой в кустах», когда противники уединялись в безлюдное место и дрались оружием, что было под рукой. Первый известный дуэльный кодекс появился в Италии около 1410 (Fiore de’Liberi. Flos Duellatorum in armis, sine armis, equester, et pedester).

Еще примерно чрез сто лет дуэль преодолела итальянско-французскую границу и распространилась по Европе. «Восемьдесят четыре правила» и Le Combat de Mutio Iustinopolitain - ранние французские дуэльные кодексы конца XVI века, сформированные на основе итальянских. Джентльмены – представители пяти ирландских графств создали свой Code Duello или «Двадцать шесть заповедей», копию которого любой дворянин обязан был держать в ящике с дуэльными пистолетами, дабы при надобности не ссылаться на незнание правил дуэли. Известны также Кодекс графа Шатовильяра (прим. 1836 год) и Кодекс графа Верже (1879 год) которые были весьма авторитетными во Франции на протяжении длительного времени.

Во времена Петра I дуэльная мода добралась и до России. В России «стрелялись» за честь без малого 300 лет. Первая русская дуэль по западному образцу произошла близ Смоленска в 1633 году, когда полковник русской службы Александр Лесли потребовал «ответить» за оскорбление, нанесённое английским полковником Сандерсоном, также состоявшем на русской службе. Лесли убил Сандерсона выстрелом из пистолета. В XVIII веке в дуэлях принимали участие даже императоры и их адъютанты, но при этом каких-то определённых, регламентированных правил поведения в случае желания отстоять честь подобным способом в Российской империи того времени не существовало: пользовались французскими дуэльными кодексами.

В Российской империи дуэли регламентировали только в конце XIX века. В 1894 году император Александр III утвердил «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде». Император не отменил уголовную ответственность за дуэли, но обещал помилование тем, кто будет стреляться по правилам. Согласно им, суд общества офицеров имел право назначить поединок, а отказаться от него можно было, только выйдя в отставку.

Так вот, еще одна находка для любознательного ума, прилагавшаяся к книге Александра Кобринского - это брошюра «Дуэльный кодекс» Василия Дурасова. Свод правил, регламентирующих проведение поединков, был разработан офицером Василием Дурасовым вскоре после 13 мая 1894 года, когда указом Александра III в российской армии фактически были легализованы дуэли. По правилам «Дуэльного кодекса» В. Дурасова в 1909 году состоялись знаменитые дуэли между между Н. Гумилевым и М. Волошиным, А. Гучковым и А. Уваровым.

Следом за «Дуэльным кодексом» Василия Дурасова был опубликован кодекс Алексея Суворина, а также переведен кодекс Франца фон Болгара. Своды всех правил были схожи: дуэлянт не мог страдать психическими заболеваниями, должен был твердо держать оружие и сражаться. В поединке могли принимать участие лишь равные и так далее.

Глаз сразу же «цепляется» за слова «свод правил», «по правилам» и т.д. А параллели из прошлого наталкивают на мысль сравнить правила дуэльного поединка и регламент арбитража, уж очень много общего. И чем дальше мысль углубляешься в текст, тем более близким и явственным видится сходство.

Например, глава XIII «Секунданты» гласит, что «[c]екунданты являются в течение дуэли судьями противников и, как таковые, должны быть равного с ними происхождения...» и должны обладать «…следующими обязательными качествами: 1) честностью; 2) беспристрастием; 3) отсутствием личных выгод в исходе данного дела; 4) физическими и умственными качествами, необходимыми для достойного выполнения своего назначения». Далее в указанной главе уточняется что «[c]екунданты должны быть беспристрастными и не должны иметь никакого личного интереса в предстоящем деле, который мог бы повлиять на их совесть и свободу действий. Поэтому родственники одного из противников по восходящей и нисходящей линиям и родственники до двоюродных степеней родства включительно не могут быть секундантами», а также, что «…[л]юди, недееспособные … или имеющие какой-нибудь физический недостаток, не дающий им возможность вполне осуществить возложенные на них обязанности, не могут быть секундантами и могут быть не признаны противной стороной».

Чем не изложение принципа независимости и беспристрастности третейского судьи, принятого в третейском (арбитражном) разбирательстве?

Свод правил содержит главу XIV «Суд чести», которая регламентирует порядок действий на случай, когда имеются спорные вопросы, недоразумения между противниками или секундантами во время переговоров или в течение дуэли. Все такие вопросы подлежат разрешению судом чести. Если присмотреться или прислушаться к звучанию истории дуэлей, то можно приметить, что суд чести весьма напоминает фигуру umpire в коммерческом арбитраже, хотя в дуэлях он и состоял не из одного, а из трех лиц: «Суд чести должен состоять из трех лиц, из коих противники или секунданты избирают двоих, каждая сторона одного, которые в свою очередь избирают третье лицо, председателя».

Это правило в принципе напоминает процедуру формирование состава третейского суда (арбитража).

И далее: «Как нежелательное исключение, допускается со взаимного согласия противников и секундантов предоставление одному лицу права разрешения спорных вопросов, заменяющее постановление суда чести». Да, umpire может быть и одним лицом, как, например, в Регламенте Морской арбитражной комиссии – на случай, когда два арбитра, избранные сторонами, не смогут принять решение, тогда комитет по назначениям назначит суперарбитра для разрешения спора в составе арбитража из трех арбитров. Любопытно, что дуэльные правила и здесь и многократно в других положениях содержат ссылки на необходимость согласия сторон для решения тех или иных вопросов, имеющих значение для регламента дуэли.

Правила также содержат положение о том, что «решения суда чести и единоличного судьи обязательны для противников и секундантов и безапелляционны». Ну чем не положение Арбитражного Регламента о том, что решение арбитража (третейского судьи) является окончательным и обязательным для исполнения сторонами?

А вот и аналог применимого процессуального и материального права: «Судьи разрешают спорные вопросы по законам чести и дуэльного права. Они не имеют права руководствоваться личным мнением в тех вопросах, которые определены законами чести и дуэльным правом; они обязаны им подчиняться». Ну чем не отсылка к реалиям коммерческого арбитража?

Хочется провести еще много параллелей: «вызов – заявление об арбитраже», «обязанности секундантов – полномочия арбитров», «примирения во время поединка – примирительные процедуры, медиация в рамках третейского разбирательства», «невозможность достичь примирения и продолжение поединка – арб-мед-арб», «протоколы дуэли – процессуальные распоряжения», «протокол поединка – terms of reference» и другие. Для таких параллелей, действительно, есть место. Но на этом хочется оставить интригу и приоткрытую дверь в мир исследования, и пусть каждый найдет свои параллели.

С Новым годом! С Новым исследовательским драйвом! 

Лилия Клоченко, управляющий партнер, Klochenko & Kuznetsova