Перспективы международного коммерческого арбитража в Российской Федерации в свете реформы законодательства о третейском суде
В конце 2015 года в Российской Федерации был принят ряд законов, ознаменовавших начало реформы третейского суда и затронувших также регулирование международного коммерческого арбитража[1]. Следует отметить, что в настоящее время многие зарубежные страны также активно проводят модернизацию своего законодательного регулирования в этой области. Такие реформы, как правило, ставят перед собой задачу способствовать созданию благоприятного правового режима для арбитражного разбирательства, открывая деловому сообществу преимущества, которые дает международный коммерческий арбитраж (МКА) – институт, признанный наиболее приемлемым способом разрешения споров, возникающих на внешнем рынке[2].
Безусловно, место проведения арбитража является одним из важнейших критериев для участников ВЭД.
Принятие в России в 1993 году законодательства о международном коммерческом арбитраже в соответствии с Типовым законом ЮНСИТРАЛ подтвердило ее позиции как «проарбитражной» юрисдикции. С выходом на внешний рынок в начале 1990-х годов большого числа российских предприятий, ранее не участвовавших во внешнеэкономической деятельности, стал актуальным вопрос, касающийся применения международного коммерческого арбитража для разрешения споров со своими иностранными контрагентами.
Несмотря на объективные трудности, процесс адаптации отечественной практики разрешения внешнеторговых споров к международным стандартам проходил без особых проблем. Тем не менее третейское разбирательство внутренних споров, которое регулировалось самостоятельным законом, столкнулось с проблемами, причиной которых в основном были нестабильность и особенности только начинавшей формироваться коммерческой практики в условиях рыночных отношений, а также отсутствие устойчивых морально-этических норм в деловом общении.
Проведенная в 2015 году реформа российского законодательства об арбитраже (третейском разбирательстве) была продиктована в основном желанием не допустить злоупотреблений, связанных с возможностью разрешать споры в негосударственном суде, что, как считали идеологи реформы, было характерно для существовавшей в России практики третейского разбирательства внутренних споров. Новое российское законодательство сохранило раздельное регулирование международного коммерческого арбитража и третейского разбирательства внутренних споров.
В новую редакцию закона «О международном коммерческом арбитраже» были внесены изменения, которые можно характеризовать как позитивные для его дальнейшего развития. В частности, это касается расширения предметной сферы действия закона в силу отказа от исключительно субъективного критерия определения международного характера арбитражного разбирательства, расширения сферы действия и толкования арбитражного соглашения, конкретного указания на арбитрабельность определенных корпоративных споров.
Однако нет оснований безоговорочно относить эти новеллы к категории изменений, имеющих принципиальное значение для регулирования и практики международного арбитража. В большинстве случаев они представляют собой закрепление в законодательном порядке тех отдельных аспектов арбитражного разбирательства, которые уже ранее утвердились в мировой практике. Иными словами, российское законодательство таким образом догоняет признанные на международном уровне стандарты, характерные для современного арбитражного разбирательства. Ряд новых положений, включенных в закон, направлен на исправление недостатков, которые проявились в российской судебной практике при применении действующего законодательства об МКА. Это коснулось, в частности, права обратиться с ходатайством о содействии суда в обеспечении доказательств в арбитражном процессе и ряда других вопросов.
Вместе с тем отдельные новеллы, которые в основном были нацелены на исправление практики внутреннего третейского суда, были распространены также на международный арбитраж, хотя серьезные основания для этого отсутствовали. Эти нововведения фактически направлены на ограничение (прямо или косвенно) свободы сторон в выборе способа разрешения своих споров и определении процессуальных правил, что лежит в основе концепции третейского разбирательства. Таким образом, международный коммерческий арбитраж в России пошел в направлении, противоположном наблюдаемой в других странах тенденции, которая проявляется в расширении автономии воли сторон, обратившихся к арбитражу.
В чем же конкретно заключаются эти неблагоприятные для практики международного арбитража положения российского законодательства, которые могут стать препятствием для выбора России местом арбитража?
Самым серьезным недостатком в этом плане представляется отступление от общепринятых международных стандартов, содержащихся в первую очередь в Типовом законе ЮНСИТРАЛ. Этот документ, на основе которого действует арбитражное законодательство во многих зарубежных странах[3], формулирует основные идеи концепции международного арбитража и устанавливает в качестве основополагающего начала одинаковый правовой режим для деятельности арбитража ad hoc и постоянно действующих арбитражных учреждений. Кроме того, он не содержит каких-либо ограничений для создания и деятельности последних, подчеркивая тем самым автономный характер третейского суда как элемента самоорганизации делового сообщества.
Естественно, унифицирующий национальное право документ, рекомендованный Генеральной ассамблеей ООН, не является формально императивным, каждое государство вправе использовать его в законотворческом процессе в соответствии со своими правовыми традициями. После более чем двадцатилетнего действия российского закона, буквально соответствующего Типовому закону ЮНСИТРАЛ, установлением разрешительного порядка учреждения постоянно действующих третейских судов был сделан шаг назад в международной унификации российского законодательства. Также была введена довольно подробная регламентация различных аспектов их деятельности, в частности требования к списку и квалификации арбитров, содержанию правил арбитражного разбирательства и т.п. Представляется достаточно спорным, что в современных условиях в России есть основания для проведения политики жесткой регламентации деятельности третейского суда. И если в случае внутреннего третейского суда можно найти какие-то оправдания для жестких правовых рамок, то такой подход явно не отвечает сложившимся в последнее время представлениям о легитимности международного коммерческого арбитража, который в силу своего интернационального характера регламентируется более либерально.
Предусмотренный новым законодательством неравноправный режим для двух существующих в мире видов арбитража – постоянного и ad hoс – значительно сужает возможность сторон избрать наиболее приемлемый для них вид, поскольку у них могут быть разные представления о наиболее эффективном способе рассмотрения споров. Стороны, как правило, выбирают постоянно действующее арбитражное учреждение (ПДАУ), потому что хотят избежать трудностей при согласовании отдельных аспектов арбитражной процедуры. С другой стороны, арбитраж ad hoc позволяет сторонам согласовать процедуру разбирательства, которая будет лучше отвечать их специальным потребностям и интересам, и, как правило, такой арбитраж является менее дорогостоящим, чем институционная процедура.
Ряд условий, которые стороны могут при использовании постоянно действующего арбитражного учреждения принять только прямым соглашением, выглядят как формальное расширение их свободы при заключении арбитражного соглашения. Вместе с тем такие требования к процессу заключения арбитражного соглашения на практике могут затруднить доступ к арбитражу для малых и средних предприятий, поскольку приведут к усложнению процесса заключения арбитражных соглашений, так как стороны не всегда могут воспользоваться квалифицированной правовой помощью. Кроме того, полномочия сторон заключить прямое соглашение не предусматриваются при арбитраже ad hoc, что также ограничивает выбор этого вида арбитража, который может быть более предпочтительным для них по различным соображениям. Очевидно, что подобная «дискриминация» арбитража ad hoc вряд ли оправданна с точки зрения третейского суда в целом, поскольку именно такой вид раскрывает в максимальной степени его характеристику как средства саморегулирования делового сообщества.
Одним их наиболее серьезных недостатков реформы законодательства в части МКА представляется то, что в отличие от ранее действующего российского закона новая редакция не учитывает основных новелл Типового закона ЮНСИТРАЛ, принятого в 2006 году. Трудно найти удовлетворительное объяснение тому, что при наличии ссылки в преамбуле новой редакции российского закона на Типовой закон ЮНСИТРАЛ в редакции 2006 года его разработчики фактически этого не сделали.
К сожалению, за бортом при модернизации российского законодательства о международном коммерческом арбитраже оказались нормы, относящиеся к применению обеспечительных мер в арбитражном процессе. Один из ключевых моментов нового регулирования этого института состоит в регламентации принудительного исполнения постановлений арбитражного суда об обеспечительных мерах. Данный вопрос долго оставался проблемным моментом в развитии международного арбитража, поэтому его положительное решение в Типовом законе ЮНСИТРАЛ представляется важным шагом в направлении повышения эффективности арбитража, которому уже последовали более трех десятков стран, воспринявших модель Типового закона ЮНСИТРАЛ 2006 года. Отсутствие такого регулирования в российском законе о международном коммерческом арбитраже, несомненно, ослабляет привлекательность российской юрисдикции как места проведения арбитражного разбирательства.
Арбитражные суды субъектов Российской Федерации, которые в соответствии с новым законодательством наделены функциями содействия международному коммерческому арбитражу (назначение арбитров, вопросы отвода арбитров и т.п.), должны их выполнять с учетом международного регулирования и практики. Чтобы решать эти задачи, необходимо обладать информацией о лицах, способных выполнять функции международного арбитра, которые, как правило, должны иметь «нейтральную» государственную принадлежность. Однако государственные суды весьма далеки от проблематики правового регулирования международного экономического оборота и в силу этого обстоятельства вряд ли смогут компетентно и без ненадлежащей задержки решать указанные вопросы. С этой точки зрения более правильным было бы наделение судов полномочиями определять компетентный орган для выполнения таких функций, который стоит ближе к деловой практике, например торгово-промышленные палаты или другие предпринимательские организации.
В контексте взаимоотношений судебной власти и международного коммерческого арбитража весьма актуальной видится проблема повышения уровня судебных инстанций, которые должны решать вопросы, связанные с осуществлением предусмотренных законом контрольных функций. Как было отмечено выше, сейчас в ряде стран (например, в Австрии, Швеции, Швейцарии), стремящихся усилить свои позиции в качестве места проведения международного арбитража, наблюдается устойчивая тенденция, в соответствии с которой рассмотрение вопросов отмены и приведения в исполнение международных арбитражных решений передается от судов первой инстанции судам более высокой инстанции (апелляционным или кассационным). С этой точки зрения было бы более правильным вернуться в новом законодательстве к аналогичному решению, как это с самого начала было закреплено в законе «О международном коммерческом арбитраже» в 1993 году. Такой подход мог бы сократить время на оспаривание и принудительное исполнение арбитражных решений, в чем, несомненно, заинтересованы участники арбитражных разбирательств. Кроме того, рассмотрение таких дел судами более высокой инстанции будет способствовать повышению качества судебной практики по данной категории достаточно сложных дел, а также сведет к минимуму негативные моменты в работе арбитражных судов субъектов Федерации, вызываемые местными особенностями.
Говорить о том, как повлияла на международный арбитраж в России проводимая реформа, пока рано. Однако, если оставить в стороне другие факторы, влияющие на выбор места арбитража, представляется очевидным, что России достаточно трудно стать юрисдикцией, которая будет определена для проведения международного арбитража. Правовая среда, в которой сегодня существует арбитраж в России, во многом не согласуется с признанными международными стандартами арбитражного разбирательства. Для изменения сложившейся ситуации нужно, чтобы закон отказался от неоправданных ограничений свободы выбора сторон, которые предпочли арбитраж для разрешения своих споров, от административного влияния на деятельность постоянно действующих третейских судов. Также необходимо увеличить их количество и создать атмосферу понимания общественной полезности полноценного и автономного третейского суда как института цивилизованного общества.
Александр Комаров,
д. ю. н., профессор, заведующий кафедрой международного частного права
Всероссийской академии внешней торговли (ВАВТ)
[1]Федеральный закон от 29 декабря 2015 года № 409-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации».
[2]2018 International Arbitration Survey: The Evolution of International Arbitration. Queen Mary University of London, White & Case.
[3]См. www.uncitral.org.