Обзор российской судебной практики по вопросам арбитража и трансграничных судебных разбирательств за первое полугодие 2021 года

Май 22, 2022

Рабочая группа Арбитражной Ассоциации (РАА) представляет очередной выпуск Обзора российской судебной практики по вопросам арбитража и трансграничных судебных разбирательств.

В отличие от прошлых лет, в этот раз обзор охватывает шесть месяцев (первое полугодие 2021 года), а не год: так дела не успевают устареть и вызывают больший интерес у читателей. Кроме того, рабочая группа решила включить в документ не все, а лишь наиболее интересные дела.

Забегая вперед, отметим ряд выявившихся тенденций. Арбитражные суды признавали и приводили в исполнение решения арбитражей примерно в 50% случаев. Понятнее и дружественнее арбитражу стала практика, связанная со спорами компаний, которыми владеет или которые контролирует государство. В остальных случаях суды критически относились к арбитражным решениям, в частности по мотивам, связанным с банкротством и нарушением прав третьих лиц (кредиторов должника), либо иным мотивам публичного порядка, в числе которых были, например, сугубо политические (споры по поводу имущества в Крыму и между крымскими юридическими лицами) и бюджетно-финансовые (последствия признания решений, касающихся тарифов на электроэнергию в регионе).

В судах общей юрисдикции, которые рассматривают данную категорию дел в случаях, когда заинтересованными лицами являются физические лица в спорах по делам, не связанным с осуществлением предпринимательской или иной экономической деятельности, ситуация хуже. Дел о признании и приведении в исполнение арбитражных решений в рассматриваемом полугодии практически не встречалось, зато были попытки признания и приведения в исполнение решений государственных судов. Все они потерпели неудачу. Суды общей юрисдикции стабильно не признают решения судов тех государств, с которыми у России нет договоров об оказании правовой помощи. Стремление отдельных судей признавать иностранные судебные решения на основе международной взаимности и вежливости пресекается вышестоящими инстанциями.

На этом фоне выделяется уверенное, спокойное отношение российских судов к применению иностранного права при осуществлении правосудия. Суды готовы им руководствоваться, хотя от сторон ожидается содействие в установлении норм иностранного права (например, предоставление текстов иностранного законодательства, заключений иностранных специалистов по поводу отдельных норм и т.д.).

В целом же Россию пока сложно назвать действительно проарбитражной страной или, рассуждая шире, страной, полностью открытой для признания и приведения в исполнение арбитражных и иностранных судебных решений. Скорее, Россия – это юрисдикция настороженного отношения к арбитражу и иностранному правосудию. Здесь особенно важен взвешенный, внимательный анализ рисков исполнимости решения перед заключением арбитражного или пророгационного соглашения.

Антон Мальцев,

партнер, Baker McKenzie

Ниже руководители подгрупп, координировавшие анализ судебных дел членами рабочей группы, подводят краткие итоги исследования и описывают сложившиеся в судебной практике подходы к решению вопросов, связанных с арбитражем.

Общие вопросы арбитража

Отметим некоторые интересные подходы и тенденции в российской судебной практике за первое полугодие 2021 года:

1. Банкротство и арбитраж: российские суды посчитали, что в деле о банкротстве признание сделки, положенной в основу арбитражного решения, недействительной является основанием для пересмотра определения суда о выдаче исполнительного листа в отношении такого арбитражного решения по вновь открывшимся обстоятельствам. По сути, это новый инструмент борьбы с арбитражными решениями в российских судах – через оспаривание соответствующей сделки с ответчиком в деле о его банкротстве. Вряд ли данную тенденцию можно назвать проарбитражной.

Как и ранее, после введения в отношении должника процедуры банкротства требования к нему, по общему правилу, должны заявляться в российском суде в рамках дела о банкротстве. Однако, если подобный должник выступает истцом в споре, введение в отношении него процедуры банкротства само по себе не делает арбитражное соглашение между истцом и ответчиком неисполнимым. Суды указывают, что арбитражное соглашение может быть признано неисполнимым по этим мотивам лишь в исключительных случаях, ссылаясь на повышенный стандарт доказывания неисполнимости арбитражного соглашения по причине тяжелого финансового положения истца.

Суды также высказывались по проблеме существования аффилированных должнику кредиторов (в контексте арбитража). По мнению судов, если кредитор, требование которого к должнику подтверждено арбитражным решением, является аффилированным этому должнику, то его требования становятся субординированными требованиям независимых кредиторов, то есть понижаются в очередности удовлетворения по сравнению с требованиями независимых кредиторов.

2. Концентрация публичных элементов: суды считают, что публично-правовой характер спора определяется не субъектом, а существом правоотношений. Для вывода о неарбитрабельности спора в силу концентрации в нем публичных элементов необходима совокупность публичного интереса, публичного субъекта и использования бюджетных средств. В отсутствие комплекса таких элементов спор считается арбитрабельным.

3. Недопустимость пересмотра арбитражного решения по существу и противодействие легализации доходов, полученных преступным путем: появился положительный пример из судебной практики, не только подтвердивший недопустимость проверки обоснованности арбитражного решения, но и указавший на недопустимость отказа в признании арбитражного решения со ссылками на законодательство о противодействии легализации преступных доходов в случае, если фиктивность правоотношений сторон не была установлена судом.

Саглар Очирова,

консультант, «АЛРУД»

Никита Ивкин,

юрист, «АЛРУД»

Признание и приведение в исполнение иностранных арбитражных решений

Анализируя судебную практику по данному вопросу за первое полугодие 2021 года, можно отметить сохранение ранее сформировавшихся тенденций: обширные ссылки судов на публичный порядок и увеличение дел на стыке законодательства об арбитраже и о банкротстве. В частности, в рамках дела № А41-2894/2021 Арбитражный суд Московской области оставил без рассмотрения заявление о признании и приведении в исполнение арбитражного решения JAMS[1], сославшись на необходимость разбора таких заявлений в рамках дела о банкротстве должника; в данном же случае заявление было подано вне рамок такого дела. Эта позиция подтвердила принятый прежде подход в практике российских судов.

Одним из самых значимых дел, рассмотренных арбитражными судами в первом полугодии 2021 года, стал спор компаний «Сименс» и «Каспийская Энергия Проекты» (дело № А06-2352/2020), в рамках которого была сформулирована позиция сразу по двум важным в российском праве вопросам:

о порядке признания и приведения в исполнение арбитражных решений, если арбитраж проходил в России, однако администрировался иностранным арбитражным институтом, не имеющим российского статуса постоянно действующего арбитражного учреждения (ПДАУ);
о влиянии реорганизации стороны спора на возможность продолжения арбитражного разбирательства.

По первому вопросу суд указал: то, что такой арбитраж администрировался на территории России иностранным арбитражным институтом, не получившим статус ПДАУ, само по себе не является препятствием для признания и приведения арбитражного решения в исполнение. Подобные арбитражные решения должны признаваться и приводиться в исполнение по тем же правилам, что и решения арбитража ad hoc,причем заключение сторонами отдельного арбитражного соглашения об арбитраже ad hocне требуется. Это разъяснение суда снимает одну из проблем, широко обсуждавшихся после прошедшей в 2016 году в России арбитражной реформы.

В рамках второго вопроса рассматривалась допустимость признания и приведения в исполнение арбитражного решения, если оно было вынесено в пользу одного лица, а с заявлением о признании и приведении его в исполнение обратилось другое лицо – правопреемник. Проверив соблюдение процедуры реорганизации в форме выделения, суд установил, что правопреемство в материальном правоотношении не зависит от избранного сторонами способа судебной защиты и стадии, на которой находится судебный процесс. Как следствие, суд подтвердил возможность процессуального правопреемства, а значит, признания и приведения арбитражного решения в исполнение.

Александра Герасимова,

руководитель проектов по разрешению споров, «ФБК Право»

Признание и приведение в исполнение иностранных судебных актов

В первой половине 2021 года в российской судебной практике поднимался ряд вопросов, связанных с признанием и приведением в исполнение иностранных судебных решений. К числу таких вопросов можно отнести применение принципа взаимности, оговорки о публичном порядке, а также исключительную компетенцию российских судов.

В первую очередь следует отметить устойчивую тенденцию к отказу судов общей юрисдикции применять принцип взаимности в рамках рассмотрения дел об экзекватуре. На возможность признания и исполнения в России иностранных судебных решений на основе принципа взаимности еще в 2002 году указывал Верховный суд РФ[2]. Российские арбитражные суды не раз применяли этот принцип при приведении в исполнение иностранных судебных актов[3]. Однако суды общей юрисдикции придерживаются иного подхода. И если в практике прошлых лет встречались решения, в которых суды общей юрисдикции указывали на возможность применения взаимности[4], то за последний год ситуация изменилась. Сейчас суды заявляют, что принудительно исполнить иностранное судебное решение на основании принципа взаимности нельзя, поскольку это не предусмотрено гражданским процессуальным законодательством[5].

Другим важным вопросом было применение оговорки о публичном порядке. Поскольку публичный порядок называют «каучуковой нормой», его применение всегда интересно исследовать на практике. В частности, суды указали, что требование о понуждении к заключению типового договора на оказание услуг по передаче электрической энергии с иностранным контрагентом в отношении стратегического акционерного общества может причинить ущерб экономическим интересам России и тем самым нарушить публичный порядок[6]. На этом основании суды отказали в признании и приведении в исполнение на территории РФ решения суда Республики Казахстан.

С вопросами нарушения публичного порядка тесно связана и исключительная компетенция российских судов. Так, суды отметили, что при наличии судебного процесса в России ответчик должен предъявлять встречные требования в рамках российского процесса путем подачи встречного иска. Обращение с таким иском в иностранный суд нарушает исключительную подсудность российского суда и сверхимперативные нормы РФ[7]. Это, в свою очередь, нарушает публичный порядок РФ и является основанием для отказа в признании и принудительном исполнении иностранного судебного решения[8].

Дарья Шляпникова,

адвокат, Forward Legal

Применение иностранного права российскими судами

Анализ судебной практики по вопросам применения иностранного права российскими судами традиционно вызывает сложности. Среди позиций, затронутых последним обзором, можно отметить следующие:

судебная практика продолжает расширять стандарт процессуальной активности российского суда при установлении содержания иностранного права, тем самым ограничивая необоснованное применение российского права[9];
общая юрисдикция вводит новый термин «доказательства по особому случаю» для обоснования правоспособности юридического лица непризнанного государства[10];
суды правомерно считают невозможным прекращение производства в российском суде, если иностранная компания временно исключена из иностранного торгового реестра[11];
суды указали, что необходимо исследовать действительность иностранной доверенности по иностранному праву – личному закону иностранной компании[12].

Подобный анализ судебной практики позволяет участникам споров понимать, каким образом лучше доказать содержание иностранного права и какие есть процессуальные особенности в рамках установления судом содержания иностранного права, а также отслеживать динамику развития подходов к определению применимого права в рамках российских коллизионных норм.

Анастасия Ванцева,

юрист частной практики

[1]Независимый институт альтернативного разрешения споров, основанный в Калифорнии в 1979 году. Представительства JAMS открыты во многих штатах США, а также в Лондоне, Великобритания. – Прим. ред.

[2]Определение Верховного суда РФ от 7 июня 2002 года по делу № 5-Г02-64.

[3]Определение Арбитражного суда г. Москвы от 17 июля 2020 года по делу № А40-29989/20-141-211.

[4]На практике встречаются случаи, когда суды общей юрисдикции не отрицают возможности признать решение иностранного суда на основании принципа взаимности, но указывают, что в конкретных делах заявитель не доказал наличия взаимности между Россией и государством, суд которого вынес решение (см., например, апелляционное определение Московского городского суда от 10 апреля 2019 года по делу № 33-14092/2019, апелляционное определение Второго апелляционного суда общей юрисдикции от 23 декабря 2020 года № 66-1303/2020 и пр.).

[5]См. определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 21 января 2021 года по делу № 8Г-27788/2020, апелляционное определение Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 24 марта 2021 года по делу № 66-1278/2021, определение Пятого апелляционного суда общей юрисдикции от 14 апреля 2021 года по делу № 66-343/2021.

[6]Постановление арбитражного суда Московского округа от 15 января 2021 года по делу № А40-41591/2020.

[7]Определение арбитражного суда г. Москвы от 16 февраля 2021 года по делу № А40-144535/19.

[8]Постановление арбитражного суда Центрального округа от 6 апреля 2021 года по делу № А83-20233/2019.

[9]Определение Верховного суда РФ от 11 марта 2021 года по делу № 308-ЭС20-18927.

[10]Определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 29 июня 2021 года по делу № 88-14340/2021.

[11]Постановление Арбитражного суда Московского округа от 16 марта 2021 года по делу № А40-67032/2020.

[12]Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 16 февраля 2021 года по делу № А55-19234/2019.