Памяти арбитра Тамары Евгеньевны Абовой
Представляем нашим читателям сокращенное переложение видеоинтервью1Владимира Хвалея с Тамарой Евгеньевной Абовой от 12 февраля 2017 года, размещенного на канале РАА в YouTube.
Биография
Годы жизни: 1927–2019
Место рождения: г. Сумы Украинской ССР
Семья: Сын Евгений Абов (род. 1955) – российский журналист-международник, выпускник МГИМО, заместитель генерального директора «Российской газеты»
Образование: В 1949 году окончила Московский юридический институт (ныне Московский государственный юридический университет им. О. Е. Кутафина, МГЮА)
Работа и основные труды:
научная деятельность (более 150 научных трудов):
ответственный редактор и соавтор Комментария к Гражданскому кодексу Российской Федерации (в нескольких томах и нескольких изданиях с 2003 по 2011 год);
к 80-летнему юбилею Тамары Евгеньевны были изданы ее «Избранные труды» (М.: Статут, 2007), куда вошли монографии «Охрана хозяйственных прав предприятий» (1975) и «Арбитражный процесс в СССР» (1986);
участвовала в разработке Арбитражного процессуального кодекса РФ и Гражданского процессуального кодекса РФ (2002);
автор ряда статей в параграфе «Юридические лица» ГК РФ; принимала участие в подготовке законов «О производственных кооперативах» (1996) и «О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации» (1992);
практическая деятельность:
арбитр МКАС при ТПП РФ, арбитр МАК при ТПП (с 2006 года – заместитель председателя МАК при ТПП РФ), судья ряда третейских судов, член научно-консультативного совета Высшего арбитражного суда РФ, член экспертного совета при Комитете по промышленности, строительству, транспорту и энергетике Государственной Думы РФ;
преподавание:
с 1964 года – младший, затем старший научный сотрудник, руководитель группы; с 1993 года – заведующая сектором гражданского права, гражданского и арбитражного процесса ИГП РАН;
с 1969 по 2009 год – старший преподаватель, профессор кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (У) МИД России.
Международные процессы, где Т. Е. Абова выступала экспертом по российскому праву:
Archangel Diamond Corporation v. OAO Arkhangelskoje Geologodobychnoe Predpriyatie, Stockholm district court, T 10141-01, 20 February 2004;
OAO Arkhangelskoe Geologodobychnoe Predpriyatie v. Archangel Diamond Corporation, Svea Court of Appeal, T 2277-04, 15 November 2005;
Gater Assets Limited v. Nak Naftogaz Ukrainiy, High Court of Justice, Queen's Bench Division (Commercial Court), 2006 Folio 460, 15 February 2008.
В. В. Хвалей: Как вас представить?
Т. Е. Абова: Представляй как есть: Абова Тамара Евгеньевна, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки.
С какого года вы арбитр МКАС?
Я не помню, по-моему с 1980-х годов. А вот арбитр МАК – с 1973 года. Однажды профессор, работавший вместе со мной в Институте государства и права, Яичков Константин Константинович, спросил: «Татьяна Евгеньевна, вы не могли бы у нас в МГИМО почитать транспортное право? Лектор уехала в командировку в Англию…» Я говорю: «Я же только железнодорожное знаю». А он: «Ну и читайте железнодорожное».
Так я пришла в МГИМО со своим железнодорожным правом. Остальные разделы – морское, автомобильное право – читали другие люди. Но вскоре они отказались: посчитали, что им мало платят, – пришлось читать мне. Постепенно я вникала в морское право. Не так, как я его изучала студенткой, а уже значительно глубже. Но это было уже позднее, в 1970-е годы.
Однажды, в 1973 году, прихожу я в МГИМО, как всегда, читать лекции – тогда я уже читала и по гражданскому процессу. К. К. Яичков, к сожалению, через два года после того, как я к ним пришла, умер. Сергей Николаевич [Лебедев. – Прим. ред.]2 всю жизнь очень скорбел, что Константин Константинович рано умер. А потом Сергей Николаевич стал заведующим кафедрой. Прихожу на работу, и он мне заявляет: «Тамара Евгеньевна, вас единодушно включили в число морских арбитров». Я отвечаю: «Сергей Николаевич, побойтесь бога, какой я морской арбитр, вы бы меня сначала докладчиком сделали!» А он говорит: «Нет, арбитром».
Так я стала арбитром МАК, но очень быстро освоилась. Позже, рассказывая об этом, сказала, что, когда начинала, была юнгой. Один ехидный сотрудник, профессор, тогда спросил: «А что, сейчас капитаном стала?» – «Нет, – говорю, – боцманом».
В МАК у вас много было дел?
В советское время – много. Было соглашение между социалистическими странами, что в случае возникновения морских споров они все должны разрешаться в МАК при ТПП СССР (сначала была Торговая палата, уже потом она стала ТПП). А все споры в области внешней торговли – в МКАС (тогда это была Внешнеторговая арбитражная комиссия).
А с капиталистическими странами были споры?
Самое большое количество споров было с участием «Ингосстраха», по страхованию. Я помню, Лобода3 обобщал практику советскую и нынешнюю и сказал мне: «Татьяна Евгеньевна, я смотрел архивы ранних споров – вы же там делали политику». Я очень часто выступала в качестве арбитра.
Особенно меня потрясали споры с Кубой, они были очень интересные. Мы осенью и в начале зимы возили на Кубу овощи: картофель, морковь, лук. А весной Куба возила к нам картофель. Так же и электрические провода: одно сечение делали в Москве, а другое – в Ереване. Когда армянам нужно было сечение московское, они заказывали кабель из Москвы – у нас же была кооперация и специализация. А когда москвичам нужен был кабель ереванского сечения, они заказывали у армян. Я все время удивлялась: «Что же это за торговля такая?»
Вы какие-то споры вместе с другими арбитрами рассматривали?
У нас было два арбитра, по-моему, так же как сейчас два. Правда, я не видела новые правила4. А третий арбитр избирался, если два между собой не договаривались, он назывался суперарбитром. Сергей Николаевич как председатель комиссии часто участвовал, его много выбирали. Был среди арбитров Оберг5 – крупный специалист в области морского страхования, в особенности в области общей аварии. Он возглавлял специальное бюро, тоже был сильно выбираемый арбитр. Но и мое участие было значительным. Вот так из меня Лебедев «моряка» сделал.
Сейчас же начали пользоваться английскими формами для заключения договоров морской перевозки, учебниками английских авторов.
Английскими пользовались бы и в советское время, если бы не было сэвовского соглашения о том, что все споры должны рассматриваться в Советском Союзе6. Уверяю, морские страны, например Болгария, с удовольствием ходили бы судиться в Англию, но не могли.
Сейчас модно поддерживать женщин-арбитров. Подписываются специальные документы об этом. Как вы считаете, нужно какое-то особое отношение к женщинам со стороны арбитражных институций? Ведь в арбитраже действительно полно мужчин.
Это у них на Западе, а здесь полно женщин. Не считаю. Дело в том, что у нас никто не обращал внимания, мужчина ты или женщина. Мы же изначально не сами приходили в МАК. Были те, кто просил. Я, например, не просилась. Предложили – согласилась. И все другие наши женщины – Кабатова Лена7, Бардина Марина8. А если посмотреть список арбитров МАК и МКАС, там много женщин. Но, наверное, чисто профессионально какое-то преимущество у мужчин есть. Тем более когда идет речь о спорах международных, когда применяется иностранное право. Здесь у мужчин очков больше. Так складываются дела. Но я смотрю, Кабатову, Бардину все равно назначают председателями.
Есть же статистика: по большим международным делам четыре пятых – мужчины-арбитры. Обрати внимание на этажи власти: кто там в основном? Тоже мужчины. Сейчас, кстати, женщин стало побольше.
Почему?
Решают женский вопрос, может быть. А может, по достоинствам. Все равно мужчины. Правда, сейчас в Верховном суде тоже масса женщин. А раньше в районных судах было полно женщин, в городских – уже идет баланс, а в судах выше, в Верховном, в основном мужчины. И в ВАС тоже мужчины. Потом только стало много женщин, но все равно мужчин большинство.
Это хорошо или плохо?
Это ни хорошо, ни плохо. Дискриминации здесь нет, это на Западе дискриминация, не смотря на все их равноправие – может, из-за их феминизма. Я же была в Комитете советских женщин, я знаю все их организации. Может, поэтому до сих пор проблема женщин – больной вопрос. Не за счет дискриминации, нет.
Долго вы были в Комитете советских женщин?
Долго, но в разных статусах. Вначале я была просто в активе – нас привлекали для участия в мероприятиях или для ответов на вопросы иностранцев. А потом мне позвонили, сказали: «Тамара Евгеньевна, вас кооптировали в члены комитета». Так я узнала, что я член комитета. Но у меня такой жизненный принцип: я ведь никуда не лезу. Мне предлагают – я беру. Я сказала: «Хорошо, спасибо». После этого я стала очень часто ездить за границу, в активе редко ездила. У нас была женщина, Орлова, занималась семейным правом, красавица, умница, работала в секретариате Нюрнбергского процесса, была зампредседателя комитета. Однажды говорит: «Тамара, приезжают американки, у них много вопросов по семейному праву. Я хочу, чтобы ты пошла отвечать на вопросы». Я пошла, а потом мне сказали: «Тамара Евгеньевна, можно мы будем вас приглашать и дальше?»
Какие вопросы вам задавали?
По семейному праву: можно ли в СССР усыновлять детей, есть ли равноправие мужчин и женщин в семье, про взаимоотношения детей и родителей, про брачных и внебрачных детей. Элементарные вещи, особенно про усыновление: могут ли иностранцы у нас усыновлять? Вот после этого меня и стали приглашать в актив. А потом за мои заслуги сделали членом комитета.
Когда вы ездили за границу как член Комитета советских женщин, какие вопросы решали?
Мы не решали вопросы, мы стремились установить контакты. Мы общались: на Западе существовала масса женских организаций, а у нас их было две – Комитет советских женщин и Союз демократических юристов. Потом благодаря Терешковой9 у нас появились советы по республикам, краям, областям. Но в международных делах были только две организации, в основном наша. Мы ездили; когда группами – было проще, когда в составе делегации – было сложнее отвечать на вопросы: они задавались в лоб. Надо было ответить дипломатично. Была часть, которая им, на Западе, понравится, и часть, которая не понравится.
Например?
Например, почему нашим женщинам запрещено работать на тяжелых работах. Женщина имеет право выбора, хочет – пусть работает. А у нас принцип другой: хоть и были рекордсменки на тракторе, но потом выяснилось, что трактор очень сильно влияет на деторождение. В шахте тоже чрезвычайно тяжелая работа, которая отражается на здоровье женщин и их главной функции. А некоторые, наоборот, говорили: «Да, мы видели ваше “равноправие”, как у вас шпалы женщины укладывают». Я отвечала: «Да, это плохо, но здесь высокооплачиваемый труд, женщины идут на это. Запрета нет, они и укладывают».
Была польза от такой деятельности?
Была. В советских рамках, конечно, но была. К нам много кто приезжал. С Индией у нас были хорошие отношения, с Америкой посложнее. С другими странами – с Францией, например – тоже хорошие отношения были.
Удалось ли что-нибудь изменить в регулировании, больше прав женщинам предоставить?
Да, Валентине Владимировне [Терешковой. – Прим. ред.] удавалось, но я сейчас и не вспомню, что именно, это было очень давно.
Стоит ли возродить такую организацию?
Сейчас уже не надо, потому что тогда только Комитет советских женщин мог общаться по вопросам, которыми мы занимались.
А по поводу равноправия женщин я могла бы рассказать очень интересную историю. Как-то меня вызывают в Союз обществ дружбы10 и говорят: «Мы хотим вас отправить в Швецию по поводу 8 Марта. Но мы вам дадим еще одно задание – пойти в шведский риксдаг, там есть женские комиссии по каждой фракции (это было уже в 1980-е годы). Нужно поговорить с председателями этих комиссий, установить контакты с ними».
Я семь дней ходила в риксдаг, как на работу, выполняла задание. А до этого я встречалась с очень разными женскими организациями, рассказывала им о женщинах в СССР, отвечала на вопросы. Но обстоятельства были совсем иные: начало перестройки. Тогда «перестройка», «гласность» – это были слова, которые произносились во всех странах. Поэтому и отношение ко мне было лучше, чем к другим: я приехала из уже меняющегося Советского Союза. Меня хорошо принимали, снимали много на фото. Я ходила по фракциям, разговаривала. Кое-что мне удалось, кое-что не удалось. Ко мне было очень внимательно наше посольство. Тогда Б. Д. Панкин11 был нашим послом в Швеции. Перед тем как мне уезжать, атташе по культуре, который курировал мою работу, передал, что посол приглашает меня пообедать с ним и его женой. Я пришла, посол говорит: «Тамара Евгеньевна, прежде чем обедать, я хочу отвести вас в комнату, где хранятся вещи Коллонтай12, оставшиеся у нас». Пошли в комнату: там висело заячье что-то, что она выдавала за хороший мех, и еще что-то было именно от нее. Смотрю на столик – там огромное количество копированных газет. «Это что такое?» – спрашиваю. «Это все, что писали о вашем пребывании здесь». – «Так много?» – «Да. Вы можете взять это домой». – «Со стола Коллонтай?» – «А почему бы и нет?»
И тут я поняла, что я выполнила какую-то дипломатическую миссию.
<…>
Что значит «мужики совсем ослабели»?
С этим феминизмом. У них там стул женщине не подай, пальто не подай, чемодан за нее не неси. Так мужик совсем отучился от всего этого. Я на себе такое однажды испытала. Мой хороший, близкий приятель – мы пошли с ним в ресторан, и он мне не помогал ни снимать пальто, ни держать. Я сказала ему: «Ты чего? У нас это не признается, давай, веди себя как мужик». Он засмеялся, конечно, потом и дверь машины мне открыл, и выйти из машины помог. А то это же домогательством значится у них.
Не домогательством. У них логика такая: сегодня вы пальто подадите, место уступите, а завтра денег меньше заплатите. Они так считают.
Ну а мы считаем по-другому.
Я помню, у нас американка была в офисе на стажировке, у нее был тяжелый чемодан. Я инстинктивно предложил помочь, а она со злостью вырвала сумку.
Но это же уродство, Володя! Женщина есть женщина, и никогда между женщиной и мужчиной не может быть полного равенства. Мужчина сильнее. Да даже когда мужчина берется готовить, он это делает быстрее и лучше.
Но почему-то женщины готовят постоянно.
Потому что мужчины не любят этого делать.
Сейчас у молодежи очень модна тема арбитража, они все хотят быть арбитрами. Вы можете дать ребятам совет, что нужно делать, чтобы стать арбитром?
Чтобы стать арбитром, нужно очень хорошо изучить практику. Судебную вообще, в целом. Потому что в арбитраже, особенно внутреннем, абсолютно одинаковые дела идут. Да и в международном тоже – когда российское право применяется, одинаково. Значит, нужно изучать и знать практику. Работать в тех организациях, где ты будешь связан с судами. Когда тебе будет хорошо известна практика внутренних, государственных судов, это уже будет какой-то опыт, и нужно изучать то, что публикуется по арбитражным делам. То есть быть осведомленным, а не приходить с заявлением «у меня три языка и красный диплом». Даже на тех обложках, где меня снимали, было написано, что должен быть не апломб, а знания.
Сколько лет вам было, когда вы защитили диссертацию?
Кандидатскую – в 24 года, докторскую – в 58.
А почему такой большой разрыв?
Это очень длинная история. Если коротко, к тому времени я уже была авторитетом в нашей юридической науке и практике. Меня все хорошо знали, приходили советоваться. Я была кандидатом наук, даже не доцентом, а старшим преподавателем. И сразу стала профессором, как только защитила докторскую. Я работала, работала и работала. Меня всегда захлестывала работа, которая мне нравилась. Писала много, у меня публикаций в те годы было очень большое количество. Сейчас тоже много, но не настолько. Часто меня представляли: «Выступает Тамара Евгеньевна Абова, доктор…» Я говорю: «Не доктор». – «Как не доктор?» – «Не доктор». Или: «Заслуженный деятель, заслуженный юрист». Я всегда отвечала: «Я не заслуженный, я народный». – «Почему народный?» – «Потому что меня народ любит».
Меня регалии не волновали. Но у нас в Институте [государства и права РАН. – Прим. ред.] был замдиректора – Андрей Михайлович Васильев. И вот он ко мне все подходил и спрашивал: «Ты почему докторскую не пишешь?» Когда меня назначали заведующей, руководителем, он говорил: «Да ее не заведующей и руководителем надо назначать. Нужно, чтобы она сидела в библиотеке или дома за столом и писала, писала, писала».
Институт государства и права запрашивал у МГИМО согласие на совместительство. Мне ответили: «Хорошо, мы вам дадим согласие. Только скажите, когда вы представите докторскую?» – «Через полгода». – «Мы запишем в протоколе».
Я села, взяла свои работы, обновила их, добавила много нового, и за полгода у меня был готов том. Но надо же его привести в порядок. Короче говоря, я представила в совет эту диссертацию, и мне назначили защиту в начале февраля. Я обещала через полгода написать диссертацию – я написала. И в феврале 1986 года я ее защитила. Это была диссертация на тему «Защита хозяйственных прав производственных и промышленных объединений». На защите моей было много народу, многие сказали: «Вот это была настоящая защита». Я говорю: «Конечно, с таким опытом! Когда возвращаешься за степенью, можно уже хорошо провести защиту».
Литературное редактирование: Татьяна Левицкая
Транскрипция и биографическая справка: Анастасия Коновалова, студентка МГИМО МИД РФ
Примечания и комментарии: Дмитрий Артюхов
1 URL: https://www.youtube.com/watch?v=nDD7Aayyb4M (здесь и далее примечания редактора).
2 С. Н. Лебедев (1934–2016) – заслуженный юрист РФ, почетный профессор МГИМО, к. ю. н., председатель МАК. Один из разработчиков Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ. РАА сняла фильм о Сергее Николаевиче Лебедеве, URL: https://www.youtube.com/watch?v=qJPTg_Xk2r8.
3 А. И. Лобода, доцент кафедры международного частного и гражданского права им. С. Н. Лебедева МГИМО.
4 Тамара Евгеньевна не ошиблась. Действительно, состав арбитража из двух арбитров как состав по умолчанию задан п. 2 § 15 Регламента МАК от 2017 года.
5 Р. Р. Оберг (1896–1977) – ответственный работник Московско-Окского речного пароходства, один из организаторов первого профессионального союза работников водного транспорта в Москве в 1917 году. Соавтор ряда книг по практике внешнеторгового морского плавания.
6 Здесь Т. Е. Абова подразумевает так называемую Московскую конвенцию 1972 года, подписанную странами – участницами Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Хотя положения этой конвенции не принуждали стороны передавать дела на рассмотрение именно в советский арбитраж, а лишь исключали международные хозяйственные споры из подсудности национальным государственным судам (ч. 1 ст. I конвенции) и устанавливали компетенцию арбитражных судов при ТПП в стране ответчика (ч. 1 ст. II), на практике стороны договаривались о рассмотрении дел согласно альтернативной диспозиции второй статьи – в ТПП «третьей страны – участницы конвенции», то есть во Внешнеторговой арбитражной комиссии (ВТАК), предшественнице МКАС.
7 Е. В. Кабатова – профессор кафедры международного частного и гражданского права им. С. Н. Лебедева МГИМО, арбитр МКАС при ТПП РФ.
8 М. П. Бардина – профессор кафедры международного частного права международно-правового факультета ВАВТ, арбитр третейского суда «Газпрома» в 1996–2003 годах.
9 В. В. Терешкова (род. 1937) – первая в мире женщина-космонавт, совершившая полет в 1963 году, Герой Советского Союза. Помимо другой политической работы, в 1968–1987 годах возглавляла Комитет советских женщин. В 1987–1992 годах была председателем президиума Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД).
10 Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД) – существовавшее до 1994 года массовое объединение советских общественных организаций, ставящих своей целью развитие и укрепление дружбы и культурного сотрудничества народов Советского Союза и зарубежных государств. До 1958 года – Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ВОКС). Организация-предшественник Россотрудничества.
11 Б. Д. Панкин – посол СССР в Швеции в 1982–1990 годах. Выпускник факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. Главный редактор «Комсомольской правды» в 1965–1973 годах. В 1973–1982 годах – председатель правления Всесоюзного агентства по авторским правам (ВААП). С августа по ноябрь 1991 года исполнял обязанности Министра иностранных дел СССР.
12 А. М. Коллонтай – советская революционерка, феминистка, нарком РСФСР. В 1930–1945 годах – посол СССР в Швеции.